"Страницы истории разведчества-скаутизма" №138, июнь 2009 г. «Сараевский корниловский отряд русских скаутов (НОРС)»

Сараевский корниловский отряд русских скаутов (НОРС)

В середине июня 1932 г. в Сараево снова приехали на каникулы наши кадеты. Боря Мартино договорился с ними, что второй патруль (по-нынешнему – звено) будет сформирован из них, предложил название – «Белый Медведь и предложил выбрать себе патрульного (по-теперешнему – вожака) из своей среды. Первый сбор отряда должен был бы быть сразу после нашего возвращения из Загреба со Второго союзного лагеря (по-нашему – слета) югославских скаутов. Боря предложил назвать отряд Корниловским, как это ему подсказал его отец. Мой отец был тоже сторонником ген. Корнилова и даже принимал участие в так называемом «Корниловском мятеже», когда ген. Корнилов отказался подчиниться Керенскому.
Мы основали отряд не думая, будет ли у нас штаб-квартира, и не ожидая приезда начальства из Белграда. Наш начальник Светов, конечно, знал о наших планах и хвалил нас за то, что мы не замыкаемся в своей компании, а стараемся привлечь в организацию своих друзей и знакомых. Он представил всех нас троих, Борю, Славу Пелипца и меня за основание отряда в Сараево к награждению Пальмовой веткой IV степени.
Первый сбор, вернее поход, был назначен на 15 июля 1932 г. и этот день считается днем основания отряда. Быть начальником отряда Боря предложил Алексею Константиновичу Лебедеву. Мы его звали по имени и отчеству и на «Вы». Мне тогда было 13 лет, а ему примерно 24 года.
Мы собрались на улице перед домом, где жил Лебедев. Чтобы не тревожить хозяйку звонками, мы подождали, пока все не соберутся, и только тогда Боря пошел к Алексею Константиновичу доложить, что все в сборе и ждем его.
Лебедев жил на окраине города, и мы через минут двадцать были уже в лесу на подходящей для парада полянке. Боря построил нас по патрулям и подошел к Лебедеву с рапортом: «Брат начальник отряда, Первый Сараевский Корниловский отряд в составе (не помню, сколько нас тогда было) к церемонии построен». Лебедев скомандовал «Вольно» и, в соответствии с историческим моментом, обратился к нам с короткой речью. Он сказал, что с сегодняшнего дня мы встали на путь служения Богу, родине и ближним, напомнил о ежедневном добром деле и сказал, что мы должны двигаться вверх по скаутской лесенке, т.е. сдавать разряды и специальности, чтобы завтра стать лучше, чем мы были сегодня. Потом он скомандовал «Смирно! Будьте готовы! Помните Россию!». Мы дружно ответили «Всегда готовы! Помним!». «Разойтись» скомандовал Лебедев и на этом церемония была закончена.
Собственно говоря, никто из нас России не помнил, но так было в 1932 г. до того как Шатерник составил новый устав, по которому устаревший клич «Помни Россию!» был заменен на новый, боевой, «За Россию!» и вместо иностранных названий - «скауты» и «патрули», были введены русские названия – «разведчики» и «звенья».
После конца церемонии мы двинулись дальше в гору, чтобы найти удобное место около ручья для обеда и игр. В горах около Сараево ручьев было сколько угодно. Мы вскоре нашли, что искали, углубились в лес, чтобы люди нам не мешали, собрали вместе всё, что кто принес, разделили поровну и пообедали.
После обеда у нас, как в лагере, был мертвый час. Мы все улеглись, а Лебедев стал рассказывать, как он в Константинополе (ныне Стамбул) в 1920 г. поступил в скауты, как знал лично Старшего русского скаута Олега Ивановича Пантюхова, человека, который для нас был легендой, как он сдавал 3-й и 2-й разряды, как он для этого выучил азбуку Морзе, и как это помогло ему устроиться на работу в Главном телеграфе, и что его «тотем» (по теперешнему «лесное имя») Тантор. Он сказал, что Тантор – это имя слона из сказки Киплинга. Он спросил Борю и меня, какие у нас тотемы. Мы признались, что у нас тотемов нет, но решили что-нибудь потом себе придумать.
Мы слушали Тантора с разинутыми ртами. Он оставил на нас самое хорошее впечатление.
Потом мы играли в отнятие флага и пронесение донесения, и засветло устроили костер, чтобы во время вернуться домой. Костер начали с пения разведческого гимна «Будь готов, разведчик», пели песни и ставили «точки» как по-русски, так и по-сербскохорватски. Боря и я знали мало русских песен, зато кадеты их знали больше и многим нас научили. В те годы, пока не познакомились с НТС, мы не очень следили за чистотой русского языка. Под влиянием НТС мы очистили свой язык от сербизмов, но как особый разведческий жаргон сохранили такие слова как «точка» - короткая сцена у костра и «патенты», как югославские скауты называли разные лагерные приспособления. Слово «Холливуд» для уборной, мы тоже заимствовали у югославских скаутов.
Следующий поход был назначен в день, когда Лебедев имел выходной. На телеграфе была своя система дежурств, и выходные были чаще среди недели, чем по воскресеньям. Нам это было все равно, так как у нас были каникулы.
В следующий поход Боря пошел со мной вперед оставлять дорожные знаки, а Олег Цинамзгваров, которого кадеты выбрали себе патрульным, должен был позвать Лебедева и идти вместе со всеми по знакам. Остановившись на месте, которое мы выбрали для обеда и игр, в ожидании прибытия отряда, мы с Борей решили обсудить дела нашего отряда.
В патруле «Волк» было четыре человека. Кроме Бори и меня, в патруле был еще Слава Пелипец и полуангличанин Женя Леонард, а в «Белом Медведе» - 5-6 человек, которые к тому же в сентябре уедут в кадетский корпус. Значит, надо было подумать о пополнении. Мы решили, что нам надо иметь в отряде волчат. Быть начальником волчат мы решили предложить Славе Пелипцу. По годам он был даже немного старше Бори, и чтобы он не отошел от русских скаутов, ему надо было дать какую-то должность. Но для того, чтобы идти к родителям и просить у них разрешение записать сына, надо было бы идти Лебедеву, как более взрослому человеку. Боре в августе должно было бы исполниться 15 лет, и хоть Боря и был фактическим руководителем нашего отряда, Боря в глазах родители не был взрослым.
Вот Боря, во время мертвого часа и начал разговор, что все мы должны думать о пополнении нашего отряда, а Лебедев должен взять на себя разговоры с родителями. Лебедев сразу согласился, но сказал, что ему неудобно будет ходить к людям в его старом костюме, что он для этого сошьет себе новый костюм, и тогда пойдет вербовать волчат. Наше дело было составить список кандидатов.
Кроме игр и костров, Боря в походах проходил с кадетами и Женей Леонардом 3-й разряд. К концу лета, новички не справились с 3-м разрядом, но Олег Цинамзгваров обещал, уже в корпусе пройти все, что полагалось по программе.
Не забыл Боря и вопроса тотемов. Женя Леонард не сдал еще 3-й разряд, не был еще в лагере, и мы решили, что ему еще рано придумывать себе тотем. Относительно тотемов никаких правил у русских скаутов не было. Не было их и у югославских скаутов. Там вообще мало кто имел тотемы.
Вот мы, собравшись у Славы Пелипца после его возвращения в августе из лагеря югославских скаутов, решили придумать себе тотемы. Все мы в то время увлекались Эрнестом Сетон-Томпсоном, и не удивительно, что своими тотемами решили взять имена его героев. Боря, как патрульный патруля «Волк», выбрал себе имя волка-Лобо, Слава, почему-то голубя-Арно, а я, тоже неизвестно почему, выбрал себе имя медвежонка-Джони.
Отец Бори, узнав какие мы себе придумали тотемы, одобрил имена и Лобо, и Арно, но имя Джони забраковал. Оказалось, что Джони по-английски будет Ваня. Конечно, Ваня для тотема имя не подходящее и я переменил его на Бурый Медведь. Я, в свои 13 лет, так и не понял, зачем нам эти тотемы, но решил не возражать. Потом мы придумали, как сказать тотем по-русски. Мы придумали два слова, для рисунка – «пятно», а для имени – «лесное имя». Принятую во Французском отделе НОРС тотемизацию с сжиганием в костре христианского имени, мы, сараевцы, посчитали для себя неприемлемой и придумали, xoть и не сразу, что-то свое.
Значит, в Сараево, в 1932 г. лесные имена придумали только мы трое только для себя. Никто больше лесных имен не получал. Мне кажется, что и в Белграде мало кто имел «лесные имена». Агапов, дав своим курсам для руководителей девиз «Будем как солнце!» придумал себе «лесное имя» – «Солнечный луч», помню, у Жуковского было лесное имя «Сип» (название какой-то степной птицы), но он его получил в Греции, и больше ни у кого «лесных имен» я не помню.
В ОРЮР «лесные имена» появились только после войны, и то под влиянием иностранных скаутов. Они спрашивали, какой у кого тотем и было решено, давать лесные имена тем, кто сдал 2-й разряд и был хоть раз в лагере. Церемония дачи «лесного имени» с прожиганием галстука появилась, как мне кажется, только в 1950-х годах.
Ребята, получая «лесные имена», чувствовали себя как бы старшими. Это понятно, но я бы не слишком увлекался «лесными именами». Мне кажется, что разведчик или разведчица, давая ТО витязей-дружинниц и получая черный фон под лилией, скрывающий какие кто имеет разряды, должны бы были туда же спрятать и «лесные имена», хорошие для ребячьих игр в лесу, но не подходящие витязям, дружинницам и руководителям. Все хорошо знают, что я своим «лесным именем» не пользуюсь. Только однажды я подписался в «Посеве», да и то не «Бурым Медведем», а «Б. Медведевым».

Р. Полчанинов

Страницы истории разведчества-скаутизма ISSN 1523-1941
R. Polchaninov, 6 Baxter Ave., New Hyde Park, NY 11040-3909, USA rpolchaninov@verizon.net